М. Жванецкий
И это так, было, есть и будет.
Вчера обычно сдержанный френд написал пост
о расставании со своей соседкой по стране американской френдессой и ее крайнем неприятии бывшей родины.
И вчера же в очередной раз я услышала от одной из моих девиц о том, что она терпеть не может американцев.
Я вспомнила забытое Богом село УССР, застолье с огромными помидорами и чистейшим самогоном, для которого я добывала в Москве дрожжи и тост нашей замечательной, добрейшей хозяйки Дуси - давайте выпьем за то, что бы израильские солдаты никогда не дошли сюда за нашими детишками.
На что я расхохоталась и сказала, Дусенька, спи спокойно, не дойдут, даже ради твоего самогона, чистого, как слеза, стремительно сгорающего ярким пламенем на подаренной тебе новой красивой клеенке, не дойдут.
У них и там масса дел.
Уже который день моя бывшая киевская френдесса
manma, горой стоящая за самостийную Украину, несмотря на то, что семья ее живет в Москве, обсуждает мой отфренд, анализируя мои хилые достоинства и мои масштабные недостатки. Результатом развития этой темы в ее журнале явился массовый зафренд меня коммунистами и сталинистами. Я сначала прибалдела, потом успокоилась, почитают и отфрендят.Все эти люди, и мои студентки, и моя бывшая френдесса, в сознании которых непринятая ими страна населена только серой массой гоблинов, оболваненных пропагандой с головами забитыми ватой, укропом и страстью к убийству, все они забыли простую истину, которую озвучил Жванецкий.
Человеческие ценности планетарны, всегда остаются прежними и непонимание этого и стремительная забывчивость, завязанная на политическую составляющую, не наша вина, а их беда.
И еще давнее и очень мною любимое.
ФеликсКривин
ПРОСТАЯ СТАРУШКА
Старушка подошла к костру, на котором сгорал Ян Гус, и сунула в него
вязанку хвороста.
- О святая простота!- воскликнул Ян Гус.
Старушка была растрогана.
- Спасибо на добром слове,- сказала она и сунула в костер еще вязанку.
Ян Гус молчал.
Старушка стояла в ожидании.
Потом она спросила: " Что ж ты молчишь? Почему не скажешь: "О святая простота"?
Ян Гус поднял глаза.
Перед ним стояла старушка.
Простая старушка.
Не просто простая старушка, а старушка, гордая своей простотой.
