Она стала чисто описательной.
Просто экскурсия по городам, странам и континентам.
Рассказ гида.
Читая десятки, если не сотни страниц, волей-неволей постигаешь неинтересующие тебя подробности жизни городов или их руиноподобных окрестностей, людей без лиц, но с тщательно выписанным дресс-кодом, меню домашнее и ресторанное, средства передвижения, их модели, тягу двигателей и цвет.
Все, кроме сюжета.
Вся мировая литература до наверное шестидесятых годов прошлого века была построена на выверенности слова.
Даже Пруст с его бесконечной фразой не просто говорит, он сознательно затягивает читателя в воронку повествования, забавляяесь его беспомощьностью, невозможностью устоять.
Слово, в единственном числе, главенствовало над сюжетом.
Точное слово запускало в мозгу ассоциации, мгновенно превращая повествование и в любимую книгу, и в любимый фильм, и в радиопередачу, оставаясь при этом всего лишь страничкой в руках.
Мы до сих пор живем в мире героев детства и юности. Вот Сильвестр, а вот владетель Баллантрэ, а вот тезка - Ирэн Адлер, а вот другая и нелюбимая тезка - Ирэн Форсайт.
Вот Ричард Львиное Сердце, а вот уже более поздний знакомый Генрих IV с его Маргаритой.
Я уж не говорю о русской литературе, ее герои просто наша семья, а их дома, дома, в которые мы были званны и не раз.
Миры компактно закодированный в слове.
Когда мне изредка делают комплименты, говоря про читаемость моих коротких постов, улыбаюсь, незаслуженные похвалы.
Это не моя заслуга, это великая литература еще в детстве и в юности подшлифовала мой язык, это ее образность слетает с моей клавиатуры.
Это ее не сумели окончательно забить и заглушить все суконные повествования, читаемые мною сейчас.