Мне кажется потому горюют, что сгорел мировой символ, сгорела наша вера в незыблемость.
Мы всегда знали, что Нотр-Дам был, есть и будет.
Верили в это, когда видели его на снимках, верили, когда читали великий роман и не верили, что когда-нибудь просто подойдем к нему и в него войдем.
Но и это сбылось, вся лента в фотографиях на его фоне.
А я почему-то все больше вспоминаю его с воды, когда плывешь по Сене, он появляется как Ноев ковчег, огромный, мощный, непобедимый, ощетинившийся улыбающимися химерами.
Его незыблемость была сродни незыблемости Эвереста.
И он оказался хрупок, хрупок как человек, всего лишь искра и он превратился в огромную огненную рану.
