Внутри лимузин был приспособлен под инвалидное кресло мистера Хэмлоу: длинное сиденье сразу за шофером было повернуто к нему спиной, остальная часть пола была застелена черным волнистым ковром, на котором виднелись полосы от платформы, по которой загружали на борт мистера Хэмлоу. Единственное сиденье было удобным только для двух человек, на котором уже сидел Эппик, Дортмундер уже наклонился, чтобы залезть в лимузин, но каким-то непонятным образом Келп уже сидел рядом справа от Эппика с самым невозмутимым выражением лица.
У Дортмундера был выбор либо усесться на полу, либо сесть на переднее сиденье рядом с шофером, но при этом не участвовать в беседе. Он на четвереньках вполз внутрь, и, когда Эппик закрыл за ним дверь, он принял вертикальное положение сидя. Задняя стенка под окном была тоже покрыта черным ковром, и была очень неудобной, по крайней мере, сначала. И пусть Дортмундеру пришлось сидеть на полу, зато он всех видел.
Лимузин тронулся с места.
– Я верю в твоего друга Джона,– сказал Эппик. Посмотрев на Дортмундера, который в этот момент пытался сменить позу, потому как после нескольких остановок на красном светофоре, ударившись о заднюю стену лимузина, он пришел к выводу, что все не так уж комфортабельно, как он мог себе это представить в самом начале поездки, и сказал:
– И мне хочется верить, что Джон верит в меня.
– Конечно,– оставалось ответить Дортмундеру, он уже сменил позу, заполз в угол, осознал, что там намного уютнее и изредка мог принимать участие в разговоре.
Еще задолго до Массачусетса Дортмундер понял, что единственный способ выжить в этом путешествии – это не сидеть на полу, что было очень больно, кроме того его все время трясло и болтало, чего людям сверху было не понять.
Альтернативным вариантом, после парочки неудачных экспериментов, было лечь на спину на полу и вытянуть ноги, таким образом, что его лодыжки были примерно между лодыжками Эппика и Келпа. Находясь в таком положении, подложив под голову левую руку вместо подушки, он понимал, что, наверное, выглядит глупо, зато, по крайней мере, он как-то сможет пережить эту дорогу.
Лежа на полу, он не мог видеть пейзажа за окном, да и в беседе было не особо удобно участвовать, зато он совершенно точно мог слышать абсолютно все, что эти двое говорят друг другу.
Иногда, чтобы дать затекшей левой руке отдохнуть, Дортмундер переворачивался на правый бок, клал под голову согнутую правую руку и вытягивал левую руку, чтобы та перестала гудеть. В такие моменты его связь с внешним миром была еще меньше, чем обычно, в какой-то момент он даже уснул, хотя до этого момента ему казалось, что это абсолютно невозможно. Это было до…
– Фрр…? Что?
– Мы приехали, Джон,– сказал Эппик и перестал толкать ногой голень Дортмундера.
Дортмундер сел, неуклюже, потому что большая часть его тела болела, он оперся руками о пол – тот больше не вибрировал.
Лимузин остановился. Хлопая ресницами, Дортмундер увидел смутные очертания Эппика и Келпа, а потом увидел руль.
Когда Брэйди выглянул из-за шторы, длинный черный лимузин остановился у гаражной двери.
Двери лимузина открылись, и из машины вышли четверо мужчин, один из них почему-то выползал на четвереньках, а еще двое ему помогали.
Дональд Э. Уэстлейк
Что смешного?