Бар. Три часа ночи. Никого. Из норки высовывается немецкая мышка, оглядывается – кота нет. Несется к бару, выпивает кружку пива и стремглав обратно в норку. Через какое-то время из норки выглядывает французская мышка, тоже смотрит по сторонам – нет кота. Быстро бежит к бару, выпивает бокал красного вина и что есть духу обратно в норку. За ней высовывается русская мышка, озирается – кота нет. Стремглав бросается к бару, наливает стопку водки, выпивает, оглядывается – нет кота! Выпивает вторую стопку, третью… Ну, нет кота! Наливает четвертую, выпивает… После пятой, поигрывая мускулами, садится и, закуривая, ворчит про себя: "Ну, ничего… Мы подождем".
Это значит, что Вам крупно повезло! Золотой цвет соединяет в себе свойства оранжевого и желтого цветов, и "золотые" люди веселы, предприимчивы, энергичны, щедры, обладают тонкостью чувств. Вы всегда готовы к приключениям, а другу без тени сомнения отдадите последнюю рубашку. Также Вы обладаете высокой духовностью - ведь не зря на иконах святых рисуют с золотыми нимбами!
Вы относитесь к жизни по-детски легко и задорно, у Вас много друзей, и все они Вас любят. Порой энергия переполняет Вас настолько, что усидеть на месте попросту невозможно. Вы не боитесь риска и спонтанных поступков - лишь бы не заскучать! Всегда улыбчивые и позитивные, Вы - настоящее золото.
У нас и в домах родительских друзей все было проще.
Буржуазную сервировку еще пытались сохранить, но по сути ни у кого это не получалось. Все было продано, проданное съедено, а не проданное украдено.
Поэтому сервировка в разных домах была разная и штучная, две серебрянные ложки или один нож, или красивая лопаточка для торта, а уж если кузнецовское блюдо, то без салатницы, а уж если салатница, то без соответствующих ей тарелок.
Одеты они действительно были хорошо, мужчины в свой единственный костюм, а женщины в единственное платье. Из года в год в одни и те же. Новый костюм гостя был радостным событием для всех присутствующих.
И дети сидели за столом, а куда их девать было, детей этих в единственной комнате коммунальной квартиры.
И с едой было не столь пышно, как у автора, хотя народа звали много, но без изысков, пекли, покупали у Елисеева жирную ветчину, другой не было, сыр, шпроты, крутили оливье.
Моя мама запекала телятину и подавала холодной с запеченной в духовке картошкой. К чаю пекла кекс и покупались пирожные в Столешниковом по 22 копейки. Там всегда стояла очередь на улице.
В других домах жарили кур, отбивные. И все те же пирожные из Столешникова к чаю.
В целом ассортимент был невелик и жрали кушали, как мне кажется, не столь обильно, как сегодня.
Сборы были редки, по большим праздникам, но соблюдались неуклонно.
И все-таки, несмотря на различия, легкую грусть воспоминания этого автора навеяли.
