Дмитрий Ольшанский
Мучительная драма русской культуры - одна из, разумеется, а так-то у нас много мучительных драм, - состоит в ее фантастической неравномерности.
Ни один другой народ в мире не был одновременно так грандиозно успешен в делах, требующих размаха, напряжения и жертвы, - создание огромного государства, колонизация пространства от Балтийского моря до Калифорнии, одна из главных в мире армий с ее знаменитыми победами, преодоление холода, разорения, почти геноцида, и это не говоря уж о романах-симфониях, - и в то же время так нелепо и безнадежно слаб в делах, требующих местной самоорганизации, повседневного взаимоуважения и комфорта, чувства удовольствия от жизни и любви к себе.
Победить Наполеона в Париже - и не иметь политических прав, аналогичных не то что французским, но даже польским и финским под своей собственной властью.
Победить Гитлера в Берлине - и не иметь бытового благополучия, аналогичного не то что немецкому, но даже эстонскому и грузинскому под своей собственной властью.
Отправить человека в космос, но не отправить еще к тому времени паспорта и пенсии - колхозникам, а обывателю - туалетную бумагу.
Организовать олимпиаду и чемпионат мира по футболу, сделать вакцину, избавиться от Басаева и построить Крымский мост, но не создать ту элементарную среду, где есть доверие, подотчетность и удобство: депутат, полицейский, судья, малоэтажный дом, сад, улыбка.
Как это возможно?
Легко спекулировать, легко размахивать этой драмой, чтобы сделать заранее известный вывод.
Например, что это хорошо - так страдать и преодолевать, ничего не имея взамен, ведь это и есть русская идея (тьфу!)
Например, что это плохо, но и поделом: виноват так называемый рабский менталитет, генетический код, а то и проще, долой власть - и ура (тьфу!)
Но можно же и не говорить глупостей, а подумать, откуда идет этот странный тип цивилизации: это умение прежде всего выживать, эта легкость в перемещении и трудность в оседлости, эта концентрация сил вокруг администрации и казармы, а не рыночной площади, это мышление авралами, эта большая сила во всем, что находится где-то не здесь, и это грустное спотыкание с ближними и во всем ближнем.
Хочется думать, что Россию - как она есть - создала география.
Тяжкая и скупая, не подарившая естественной защиты морями-горами, и настроившая человека на то, что самое главное - это продержаться, отбиться, рвануть или сдержать любой ценой, и никакой тебе сиесты.
География, превращенная в судьбу.
Хочется думать, что даже такую судьбу - можно медленно поменять, отучаясь от хамства и пафоса, страсти к масштабу ради масштаба и пренебрежения к деталям. Стать хоть чуть-чуть канадцами и австралийцами - с этими изрядными расстояниями и объемами, но так, чтобы, кроме них, возникла еще и локальная, местная гордость и радость.
Хоть относительная равномерность.
Я верю, что мы идем в эту сторону.
Ну, ползем.