Находящиеся вдалеке и прибалдевшие от московских новостей френды спрашивают, что у нас тут происходит и можно ли выйти из подъезда без лат и забрала.
Можно, правда не будучи уверенным, прибудешь обратно со щитом или на щите.
Ранним утром вместо дворников на дежурство выходит ОМОН, вторую неделю предотвращая беспорядки.
Неделю назад не предотвратили, страха и стыда было немеренно , зачинщика нашли, им оказался подросток 14 лет.
Можно только порадоваться детям индиго, которые, сформировав несгибаемую идеологию в выпускной группе детского сада, без эмиграции, Женевы и Мюнхена, без путешествия в запломбированном вагоне и без специально подогнанного броневичка, в 14 лет выводят тысячи людей к кремлевским стенам.
Сегодня по радио ведущие нестройными голосами спели старую застольную:
«Хорошо над Москвою-рекой
Услыхать соловья на рассвете,
Только нам по душе не покой,
Мы сурового времени дети.
Комсомольцы-добровольцы,
Мы сильны нашей верною дружбой....»
Не помню, чтобы я её пела даже после принятия на грудь крепких напитков, но тут прямо на душе потеплело от мелодичности и наивности.
Бедные комсомольцы, с их песнями и кострами. Сейчас другие соловьи, другие песни и костры на площадях, а не на лесных опушках.
Заодно ведущие объясняли смысл слова, исчезнувшего из лексикона - слова «травести», и его отличие от набившего оскомину слова «трансвестит».
И почему-то вспомнилась светлая полупустая по нынешним меркам Москва с широкими пыльными улицами, с начальственными Волгами и не начальственными народными артистами, ходившими пешком в театры и продмаги.
Вспомнилось, как я впрыгнула в полупустой троллейбус и аккурат наступила на Евгения Леонова. При виде моей идиотской счастливой улыбки по этому поводу, Леонов набычился, встал с насиженного места, прошел в конец троллейбуса и сел ко мне спиной. Дешевая популярность у них была не в моде.
И еще вспомнила великую травести Валентину Александровну Сперантову , любимую с детства актрису.
Небожители жили среди нас. Однажды я влезла на Парке культуры в набитый вагон и оказалась рядом с ней. Это было незадолго до её смерти. Никто не встал и не уступил место старой женщине, ехавшей домой после работы, неузнанной актрисе.
Вагон тормознул и я только успела подхватить её под руку и удержать. «Благодарю вас» -получила в ответ.
И еще получила память тактильную, оставшуюся в пальцах, о тонкой сухой руке, легком, почти невесомом старом теле в легкой тонкой шубке искусственного меха.
И память визуальную о хрупкой женщине на высоких широких удобных каблуках, с прямой спиной, красиво посаженной головой, с седыми волосами, убранными под шапочку, совсем старым тонкокожим лицом и вдруг потеплевшим взглядом серых глаз.
Вспомнила и подумала, возможно, если бы не произошла эта подмена слов, мыслей, поступков, если бы наши кумиры достойно жили среди нас, на виду у нас, их воспитанники в массе своей до сих пор продолжали бы петь наивные песни над голубыми глазами озер, а не выплескивались на площади с холодным оружием, походя захваченным из отчего дома – молотком, отверткой и топориком.
