Благодаря френду
philologist узнала, что два лауреата Нобелевской премии Альберт Швейцер и Жан Поль Сартр родились в одной семье, правда с интервалом в тридцать лет.Трудно представить себе двух столь масштабных и столь несхожих людей. Разве только бунтарский дух их роднит, а в остальном один практически растворился в своем служении людям, другой предпочитал игру ума в башне из слоновой кости с окном, прорубленным в сторону третьего мира.
Один был плоть от плоти своей пасторской семьи, другой ненавидел само воспоминание об этом доме.
Дух семьи и дух дома, что это?
Есть ли семьи, над которыми он витает из поколения в поколение, сохраняя нетленной форму семьи и структурные ценности?
Не знаю, с каких лет занимает меня этот вопрос, точно, что с малых. С тех времен, когда я была не в состоянии его сформулировать и не представляла, что когда-нибудь узнаю и полюблю Сартра.
Характер у меня с детства был замечательный, замечательно тяжелый. С детства знала, что от бабушки, от ребенка не скрывали его корней:)
Верила на слово, бабушку не знала, она умерла в середине войны от голода, в центре не блокадной, но голодной Москвы.
Родители рано начали разбиваться о мое упрямство. Теперь мне иногда кажется, что не только они о мое, но и я об их.
Отец хотел от меня конструктивного мужского ума и недюженных способностей, свойственных мужчинам нашей семьи, цель изначально недостижимая.
Единственный результат –абстрактное понимание красоты холодного оружия и столь же абстрактная любовь к технике (с техническим вузом завязала после третьего курса).
Мама просто была и осталась для меня очаровательной, невероятно обаятельной инопланетянкой с непостижимым и недостижимым образом мысли.
Отцу я пыталась подражать, от маминых ценностей пыталась оттолкнуться.
Ни то, ни другое не удалось.
Чем дальше, тем явственнее проступают в лице, в фигуре и в характере не стыкующиеся черты моих родителей.
Они как-то худо-бедно ужились во мне, позволив, как я надеюсь, сохранить некоторую цельность.
Теперь, когда их нет, а я случайно ловлю в зеркале отцовский взгляд или мамину пластику, мне начинает казаться, что все сломанные об меня копья и все потерянные мною в боях наконечники стрел были ни к чему.
Генетический замес и атмосфера вокруг меня в детстве предопределили список побед и поражений.
А дух семьи, он, как все духи, ведет себя мало предсказуемо, проявляя себя совершенно неожиданным образом, например, в нашей семье умением все превращать в шутку.
А в семье Швейцеров умением все превращать в Нобелевскую премию.