Мое земное неземное,
Мое нездешнее, иное,
Необъяснимое уму,
Мое напрасное, хмельное,
И чужеродное всему.
С самим собой играя в прятки,
Я забывал о том, что кратки
Мгновенья, взятые внаем,
То приближая в лихорадке,
То отдаляя окоем.
Теченье ровное событий
Я расплетал на сотни нитей,
Глотая жадно, как дурман,
Святое бешенство наитий
И бесовской самообман.
Забыв себя, утратив меру,
Я нежно пестовал химеру.
Сгорая и рождаясь вновь,
Я исповедовал не веру,
Но исповедовал любовь.
Мне было радостно и лестно
Себя растратить безвозмездно.
Сегодня здесь, а завтра там,
Я шел и чувствовал, как бездна
За мной крадется по пятам.
Меня, не знающего тыла,
На слишком многое хватило.
Сияли мне издалека
Не то небесные светила,
Не то окошки кабака.
Я попадался на приманку,
Пускаясь с сердцем наизнанку
В угар, готовый размолоть
Души тончайшую огранку
И обезбашенную плоть.
И на распутьях и распятьях,
Поднаторев в таких занятьях,
У хмурой вечности в долгу,
Я засыпал в чужих объятьях
И просыпался на снегу.
Проклятье белое метала
В меня зима. Прочней металла
Оковывали сердце льды.
И вьюга тихо заметала
Мои невнятные следы.
***
Мое нездешнее, иное,
Необъяснимое уму,
Мое напрасное, хмельное,
И чужеродное всему.
С самим собой играя в прятки,
Я забывал о том, что кратки
Мгновенья, взятые внаем,
То приближая в лихорадке,
То отдаляя окоем.
Теченье ровное событий
Я расплетал на сотни нитей,
Глотая жадно, как дурман,
Святое бешенство наитий
И бесовской самообман.
Забыв себя, утратив меру,
Я нежно пестовал химеру.
Сгорая и рождаясь вновь,
Я исповедовал не веру,
Но исповедовал любовь.
Мне было радостно и лестно
Себя растратить безвозмездно.
Сегодня здесь, а завтра там,
Я шел и чувствовал, как бездна
За мной крадется по пятам.
Меня, не знающего тыла,
На слишком многое хватило.
Сияли мне издалека
Не то небесные светила,
Не то окошки кабака.
Я попадался на приманку,
Пускаясь с сердцем наизнанку
В угар, готовый размолоть
Души тончайшую огранку
И обезбашенную плоть.
И на распутьях и распятьях,
Поднаторев в таких занятьях,
У хмурой вечности в долгу,
Я засыпал в чужих объятьях
И просыпался на снегу.
Проклятье белое метала
В меня зима. Прочней металла
Оковывали сердце льды.
И вьюга тихо заметала
Мои невнятные следы.
***
Невыдуманный мир в оконной раме
Ветрами небеса разворошили.
Мы долго ворожили сентябрями,
Мы долго октябрями ворожили.
Попробуй, если сможешь, излечиться
От этого дождя и листопада.
Шатается осенняя волчица
По тропкам обнажившегося сада.
Роняя шаг отрывисто и гулко,
Она крадется, воздуха бесплотней,
То выгибая шею переулка,
То сумрачно оскалясь подворотней.
Разорванными в клочья небесами
Невнятный и тоскливый страх навеян.
Глядит волчица желтыми глазами
Вечерних ресторанов и кофеен.
Нам трудно отыскать единоверца
В сплетеньи извивающихся линий.
Волчица проникает в наше сердце
Клыками обесцвеченными ливней.
Помилуй и спаси неблагодарных –
Нам тесно без любви и без печали.
Хромые даты в списках календарных
Как раненные волки одичали.
И в серое содружество врастая,
Измучавшись бессмысленной борьбою,
Мы сами превратились в волчью стаю
И гонимся по следу за собою.
***
За наводку спасибо Ветрами небеса разворошили.
Мы долго ворожили сентябрями,
Мы долго октябрями ворожили.
Попробуй, если сможешь, излечиться
От этого дождя и листопада.
Шатается осенняя волчица
По тропкам обнажившегося сада.
Роняя шаг отрывисто и гулко,
Она крадется, воздуха бесплотней,
То выгибая шею переулка,
То сумрачно оскалясь подворотней.
Разорванными в клочья небесами
Невнятный и тоскливый страх навеян.
Глядит волчица желтыми глазами
Вечерних ресторанов и кофеен.
Нам трудно отыскать единоверца
В сплетеньи извивающихся линий.
Волчица проникает в наше сердце
Клыками обесцвеченными ливней.
Помилуй и спаси неблагодарных –
Нам тесно без любви и без печали.
Хромые даты в списках календарных
Как раненные волки одичали.
И в серое содружество врастая,
Измучавшись бессмысленной борьбою,
Мы сами превратились в волчью стаю
И гонимся по следу за собою.
***
До нитки осенью раздет
Вечерний город.
Вплетаясь в дождь, фонарный свет
Течет за ворот.
Горящих вывесок неон
Мелькает шало
И в сумрак, словно скорпион,
Вонзает жало.
Катясь куда-то в глубину,
На части режет
Ночную тьму и тишину
Трамвайный скрежет.
Дрожат сошедшие с ума
Кафе и лавки.
Сжимают улицы дома
В петле-удавке.
Всё заблудилось во вражде,
Увязло в тине.
И мы запутались в дожде,
Как в паутине.
И к нам сквозь сумеречный звук,
Сквозь терпкий запах
Крадется город, как паук,
На тонких лапах.
***
Вечерний город.
Вплетаясь в дождь, фонарный свет
Течет за ворот.
Горящих вывесок неон
Мелькает шало
И в сумрак, словно скорпион,
Вонзает жало.
Катясь куда-то в глубину,
На части режет
Ночную тьму и тишину
Трамвайный скрежет.
Дрожат сошедшие с ума
Кафе и лавки.
Сжимают улицы дома
В петле-удавке.
Всё заблудилось во вражде,
Увязло в тине.
И мы запутались в дожде,
Как в паутине.
И к нам сквозь сумеречный звук,
Сквозь терпкий запах
Крадется город, как паук,
На тонких лапах.
***
ashtofet