Говорили, что в молодости была красивая. Наверное, утраченная красота сквозила сквозь тонкость черт.
Я ее побаивалась и сильно недолюбливала, я вообще четко в детстве расставила акценты и выделила приоритеты, теперь меня это удивляет. И что только в головах у этих детей?
Видела я ее редко, потому как жили они в Ленинграде. Её муж преподавал там в Военно-медицинской Академии, профессор, заведовал кафедрой. Вот ему и достались все детские восторги, отпущенные мне на всю их семью.
В заметенной снегом шинели, в папахе, высокий, статный, красивый, с седой бородой и ярко голубыми глазами, с шутками, прибаутками и детскими книжками.
Он сразу заполнял радостью всю нашу небольшую комнату.
Каждый его приезд был праздником.
Но пока они сидели в Ленинграде, им тихо перемывали кости здесь.
Наша единственная комната и моя обманчивая тихость в углу с книжкой позволяла мне слушать
разговоры мамы с бабушкой и уж не помню с кем еще.
Обсуждался их брак. Ранний предреволюционный брак, чуть ли не в восемнадцать лет, брак студентов медиков.
Говорили, что она его очень любила и он ее любил.
Говорили, что она его всю жизнь безумно ревновала и что он давал поводы для ревности.
Говорили и своей удивительностью этот факт запал в память, что она устроила скандал на его работе.
Они шептались и качали головами, я прикрывала книжкой хлопанье своих глаз, еще бы, сериалов тогда не было, а окружение мое было малость суховато, шипеть шипели, но сцены ревности прилюдно не устраивали.
Вчера мне пришло в голову, что видимо старый джентльмен, покоривший мое юное сердце в метро и мамин дальний дядька, или кем он ей приходился, это наверное один типаж, типаж блестящих мужчин, не утрачивающих этот блеск с возрастом. Редкое качество и, как говорят мои френды, врожденное.
Во втором классе на зимние каникулы мы с мамой поехали к ним в гости.
Они были бездетные, говорили, что она не могла иметь детей и мой приезд был для них нарушением привычного ритма.
Огромная квартира на углу Невского, огромный кабинет, огромный письменный стол с настоящим арифмометром:)
Они затарились всякими билетами на всякие престижные елки, но с елками случился облом, я быстренько, как это принято у детей в самые неподходящие моменты, слегла с гриппом. Зато ко мне прибыл какой-то ленинградский светила, который меня осмотрел и велел маме перестать кормить меня манной кашей на завтрак, если она рассчитывает когда-нибудь выдать меня замуж. Я до сих пор благодарно вспоминаю его лысину, а мама была совершенно обескуражена, и то понятно, что может быть проще, чем сварить манную кашу в ковшике. Бррр...
Да, вспомнила экзотическое, мне приготовили шоколад, возможно в их детстве принято было поить детей шоколадом. Я отхлебнула и это был первый и последний глоток королевского напитка в моей жизни.
Видимо мы все-таки не сильно нарушили их ритм, там все время толкался народ, его коллеги, тетка вытряхивала вкусные консервы, а он открывал всяческие бутылки с пятью звездочками на этикетках.
Обалдеть, всюду были звезды, звезды на погонах, звезды на бутылках.
Каникулы были дивные, несмотря на болезнь, в Эрмитаж мы все-таки дважды ходили, небось там я этот грипп и подцепила:)
Уезжая, я дала волю своему дивному характеру и ревела, прижимая к себе одного из двух их котов, упрашивая дать мне его с собой.
Все впали в ступор, но он, как всегда нашел нужные для рыдающей женщины слова и обещал мне кота привезти, предварительно купив корзинку, как же в поезде и без корзинки, без корзинки в вагон не пустят(:
Впоследствии я легко простила ему этот обман, наверное, как и многие другие влюбленные в него женщины:)
Он ушел из жизни на бегу, возвращаясь из санатория, в поезде сказал, Люсик, что-то мне нехорошо, сходи, пожалуйста к проводнику, попроси чая.
Чая он не дождался.
Она пережила его лет на двадцать с лишним, оказалась долгожителем.
На первом курсе мы с подружкой поехали в Ленинград, я остановилась у нее.
Нет, может быть она и была когда-то красива, но недоброта ее лица и жесткость ее характера сильно снижали качество отдыха.
Жила она прошлым, сохраняя все, как было при нем. Но мрак опустился на их дом, тишина и мрак.
И вот что меня поразило, она все время повторяла, как мантру: " И все-таки я его похоронила. Все-таки он умер на моих руках".
И тогда, в мои семнадцать, я думала, как же надо любить, чтобы удержать, не отпустить и чтобы это фраза была итогом жизни. Видимо тогда понимала, что я из другого теста.
И была права.
Из другого.
________________________________________
Из его биографии. Ну и биографии же они себе ковали.
В 1918 г. с отличием окончил шестилетний курс медицинского факультета Петроградского университета при Психоневрологическом институте со званием лекаря. С февраля по сентябрь 1918 г. он исполнял обязанности помощника районного врача рождественского Районного Совета рабочих и крестьянских депутатов Петрограда.
С сентября 1918 г. находился в рядах Красной Армии и предписанием Главного военно-санитарного Управления Красной Армии (ГВСУ КА) выбыл в Пермь в распоряжение Начальника санитарного отдела 3-й Армии Восточного фронта. Уже в феврале 1919 г. он был переведен в распоряжение начальника Санитарной службы Юго-Восточного фронта, а с апреля 1919 до конца 1920 года работал в должности главного врача 136-го Сводного Эвакогоспиталя этого же фронта.
В конце 1920 годай был откомандирован в Саратов и назначен Начальником Чрезвычайной Комиссии по борьбе с сыпным тифом и заведующим санитарно-эпидемиологическим отделом Городского отдела здравоохранения. Отсюда он выезжал с экспедицией для ликвидации вспышки чумы в Астраханской губернии. В 1921 году был переведен на работу во врачебно-санитарную службу Рязанско-Уральской железной дороги заведующим санитарно-эпидемиологическим отделом здравоохранения, а затем с 1922 по 1929 год работал во врачебно-санитарной службе Северо-Западной железной дороги.
Работа летом 1918 года в Петрограде по борьбе с холерой, осенью 1918 - на Урале по борьбе с эпидемией "испанки", а в 1919 и 1920 годах - по борьбе с сыпным тифом и чумой определила дальнейшую специализацию молодого врача в области санитарного дела и эпидемиологии, а затем и санитарной статистики.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →