http://irin-v.livejournal.com/91200.html
Я всегда гордилась тем, что была любима своим народом и удивлялась, почему принцесса Габсбурговского дома была избрана в жены будущему саксонскому королю. Смешение французской, итальянской и габсбурговской крови в моих жилах должно было бы заставить как следует подумать недальновидную семью моего мужа, прежде чем просить моей руки. Как справедливо говорил мой свекр, темперамент Габсбургов-Бурбонов совершенно особенный. Каждый из моих предков передал мне по наследству какую-нибудь черту своего характера (Irin, ну как тут не вспомнить Шварца).
Я унаследовала от Бурбонов любовь к красоте, преклонение, восхищение перед изысканностью мыслей и чувств, а так же их величавое презрение к мнению тех, кого они не любили или ненавидели.
Унаследованная мною властная воля короля – Солнца одарила меня сильным характером и непреклонностью. Как Людовик XIV превратил обширную равнину в сады Версаля и шиповник в розу, так и я старалась преодолеть все препятствия и сделать мою жизнь прекрасною.
От Габсбургов я получила в наследство абсолютную независимость мысли и поступков, которые всегда так странно было видеть в представителях императорского дома, связанных этикетом и традициями. Многие из Габсбургов обладали художественным вкусом. Многие имели свои странности,которые привели одних к самоубийству, других – к изгнанию, третьих – к самоизгнанию. Нас, Габсббургов, считают людьми совершен нормальными, делающими изумительные поступки только потому, что они им нравятся;; между тем, как мне думается, все мы страдаем манией самоуничижения. Мне кажется, что в критические моменты своей жизни мы бываем одержимы аноРмальной, сковывающей нас силой, создающей то нервное состояние, под влиянием которого мы совершаем поступки, а потом платим за них всю жизнь. Положение наше лишает возможности иметь верных друзей, которые могли бы убедить и повлиять на нас. Габсбург может обращаться за советом только к Габсбургу же и, конечно, утешительных результатов от этого ожидать трудно.
Я думаю, что я всегда обладала частью чисто мужской воли Марии-Терезии, а от Марии – Антуанетты, я, конечно, унаследовала её мужество в несчастии. Я уверена, что если бы жила во время французской революции, то то совершенно безразлично относилась бы к своей судьбе, как и прапрабабушка одного моего личного друга.
Вот её история. Когда наступила очередь подниматься по ступенькам гильотины, её сопровождала девушка, которая, как и она сама была принята в Версале. Этих дам казнили последними, а кровь предыдущих жертв делала помост скользким и мокрым. Повернувшись к своему другу, девушка сказала: »Дорогая, будьте осторожны, вы запачкаете подол вашего платья», они приподняли свои юбки , не желая запачкать их перед казнью. Их не беспокоила мысль, что через несколько минут они будут вне того мира, в котором только и имеет значение пренебрежение к черни и стремление сохранить приличную внешность
Несчастное стремление Габсбургов во что бы то ни стало освободиться от скуки, выразилось у Марии-Антуанетты в желании играть фермершу в Трианоне, а у меня - в стремлении вести свободную жизнь. К сожалению в Дрездене не было Трианона, а мой муж настолько находился по властью своего отца, что не мог изменить нашу жизнь, освободив её от узости и чопорности быта.